Встретились мы с Веркой в 1994. Ей было 18, да и я не сверкал сединой. Её заметил я в автосалоне, такую скромную, девственную и беззащитную. я остановился, не мог пошевелиться. и тут встретились мои и ее глаза. Я потерял дар речи, а она смущенно заблестела поясом кормы своей. я отправился домой, собрал все деньги, отложенные на что- то, чего я никогда себе не позволил бы, обзвонил всех друзей, объяснив, что хочу её неистово и жить не могу, назанимал бабок и отправился в свадебном костюме сватать себя ей.

Про наш первый раз, простите, Братцы, не могу рассказать — уж слишком это интимно и сокровенно для меня... Мужики поймут....

Первые годы служила мне Верка верой и правдой. Не капризничала, ела и пила купленный у соседа с заправки, выдержанный 92- ой напиток, не ругалась, заводилась при -27, не рычала, обходя по параметрам более нервных отечественных представительниц... Она понимала меня с полуслова, я отвечал ей взаимностью: бережно мылись вместе два раза в неделю, построил шалаш любви, выбив землю у горсовета, периодически обновлял ее гардероб чехлами из полиуретана, да и наедине не отказывался от экспериментов, пользуясь то зимними, то летними резинками, подливая синтетику и полусинтетику.

Мы всегда были с ней вдвоем, мы обожали друг друга... на даче, в лесу, в гараже, под балконом, в поле, в проулках, за барами и клубами, под мостами и эстакадами, на парковках и съездах — нам никогда не было скучно! Со мной она ревела от удовольствия, игриво виляя задом в поворотах. я же готов был зубами впиваться в ее кожу, вечность ласкать ее формы, нежно теребить торчащие воздухоотводы, вдыхать ее аромат... Я забыл, как это спать по ночам. Все ночи я проводил только рядом со своей фрао, беззащитно раскинувшись на шикарных обводах её интерьера

Но постепенно я стал замечать, что моя родная сильнее пристрастилась к коже, ремням, маслу, косметике... И если по первой она взамен мне дарила незабываемые и страстные минуты близости, то позже вся страсть и огонь в наших отношениях сменились тупо механическим процессом... Кроме того, и я стал поглядывать на более маститых немок... Все чаще она смущенно и возбужденно глохла на перекрестке, завидав пышные формы самовлюбленных японок или француженок... Я не мог терпеть больше... И вот однажды, собравшись с духом и подавив в себе отчаяние, я приехал на базар, хлопнул дверью и отдал её первому попавшемуся барыге... Все это время я проговаривал про себя ”ты заслуживаешь большего, она дура и не знает, что теряет”, но легче не становилось. Последнее, что я видел, так это слезы истерично брызжущие из стеклоомывателей и судорожно стекавшие по лобовухе... я ушел, не обернувшись... я отдал ее, не простившись...

Была моей, а стала чуждой

Была моей, а стала чуждой